Андрей Любимов назвал свой спектакль по тексту «Вишневого сада» – «Про Любовь Раневскую».

В разные годы в роли Раневской блистали великие актрисы: Ольга Книппер-Чехова, Алла Тарасова, Татьяна Лаврова, Алиса Фрейндлих, Людмила Максакова, Алла Демидова... Сценический костюм Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой в роли Раневской - платье из шелка, отделанное бархатной лентой лилового цвета с воротом из белых кружев – до сих пор хранится в Музее МХАТ.

Алла Демидова в своей книге «Тени зазеркалья» рассказывает о том, как ставил "Вишневый сад" Анатолий Эфрос, - о Высоцком в роли Лопахина, о Золотухине в роли Пети Трофимова, размышляет о пьесе Чехова как комедии абсурда, о самом писателе, фактически написавшем историю болезни и гибели сада как историю болезни и гибели человека. «Во всех поступках героев есть что-то детское, инфантильное, - пишет актриса.- Как если бы дети играли на заминированном поле, а среди них ходит взрослый разумный человек и остерегает их: «Осторожно! Здесь заминировано!» Они пугаются, затихают, а потом опять начинают играть, вовлекая и его в свои игры... Как если бы больному, у которого смертельная болезнь (а он о ней, конечно, догадывается), здоровый, ничего не знающий человек, говорит, что надо просто покрасить волосы в зеленый цвет, - тогда «как рукой снимет».

Раневская – центр спектакля. «Умна, очень добра, рассеянна», - писал жене, первой исполнительнице этой роли, автор. И продолжал: «Я никогда не хотел сделать Раневскую угомонившейся. Угомонить такую женщину может только одна смерть». Можно предположить, что «угомониться» для нее значит - отказаться от смысла ее существования, то есть от любви. Но пока она жива - это невозможно. Думается, неслучайно и имя для нее выбрано именно такое – Любовь... Да еще и Раневская – может быть, от глагола «ранить»? Раненая любовью? «Эфемерна и одновременно несгибаема», в этом океане внутренних драм с их бесчисленными подводными течениями она – пусть ненадежный, пусть даже призрачный, но такой прекрасный остров, к которому стремятся прибиться все более слабые и даже относительно более сильные, чем она. "Лев Толстой где-то записал, что, может, в жизни и не было тех удивительных женщин, чьи портреты написал Тургенев, но впоследствии Толстой сам наблюдал тургеневских женщин в жизни. Может быть, до Чехова и не было таких Раневских, но потом они появились", - отметила Демидова в записной книжке. Актриса признавалась, что и сама потом в жизни «стала напоминать мою Раневскую". Алле Демидовой также принадлежит интереснейшее наблюдение: «Урок, идея, которую мы должны извлечь из пьесы, в конечном итоге преподносится пересекающими и дополняющими друг друга судьбами и истинами. Это как в живописи: где-то я читала, что портрет нужно писать, дифференцируя душевное состояние: одному глазу дается противоположное выражение, чем другому, что, в свою очередь, не соответствует выражению губ и т. д. Но эти различия должны гармонически сочетаться друг с другом. И тогда портрет передаст не просто застывшее в нем душевное настроение, а историю души, ее жизнь... Может быть, моя Раневская при такой дифференциации - «нос» или «глаза» спектакля?»

«Про Любовь Раневскую» - значит про Любовь.

Сам Чехов говорил о смысле своих пьес так: «Вот вы говорите, что плакали на моих пьесах... Да и не вы один... А ведь я не для этого их написал. Я хотел другое... Я хотел только честно сказать людям: “Посмотрите на себя, посмотрите, как вы все плохо и скучно живете!..”». Но он же говорил и следующее: «Наша бедность и недоделанность жизни - явление преходящее. Культура у нас еще очень молода». Он был великим оптимистом.